Об одном из моих педагогов

Весьма необычную, колоритную фигуру в консерватории моих студенческих лет являл собой профессор Василий Николаевич Аргамаков — едва ли не последний представитель древней и славной династии. Родословная его семьи, связанной родственными узами с Радищевым и Аксаковым (знаменитый С. Т. Аксаков был прадедом Василия Николаевича), прослеживается с 1513 года; многие из Аргамаковых служили в воеводах и стольниках, один из них в последние годы царствования Петра I был генерал-квартирмейстером, другой — К. Ф. Аргамаков — в 1881 году при вступлении на престол Александра III был зачислен в свиту Государя и т. д., и т. п.

Близкий многим известным людям ещё в дореволюционную пору, в частности — и в особенности — в литературных кругах, ученик Танеева, Игумнова, Киппа, Василий Николаевич был человеком поразительно разносторонним. Горбун с живым, резко меняющимся взглядом, он знал и умел очень многое. Судите сами: сочинение музыки, стихов (первые прочитаны автором в 9-летнем возрасте при поступлении в Симбирский кадетский корпус), переводы (в частности текстов романсов и песен Шумана, Грига), кулинарное искусство (какой салат «Оливье» он готовил!), вышивание бисером… И всё талантливо, искусно (так, переводы Аргамакова, широко использующиеся в концертной и педагогической практике, давно признаны классическими).

Своих концертов — на моей памяти — он не давал. Не знаю, давал ли их раньше.

Проработал Аргамаков в консерватории 43 года. Какую музыку предпочитал, что больше всего любил проходить с учениками? Конечно Шумана! Причем иногда казалось, что для него важен не столько результат работы над «Крейслерианой» или Новелеттами, сколько погружение ещё и ещё раз в море деталей любимых сочинений, и он готов был заниматься этим бесконечно.

Замечательно играл в классе и дома Романс Fis-dur op. 28 Шумана — дослушана каждая нота, линия каждого голоса. Это был какой-то особенный Шуман, русский… Профессор словно давал понять — нет мелочей, важно всё, тем более в такой музыке, как шумановская.

Как хорошо передавалось всё это у него дома — на старом Bechstein'е! Из домашних исполнений памятны Рондо a-moll Моцарта и Ноктюрн E-dur Шопена. Игра Василия Николаевича запоминалась какой-то особенной одухотворенностью, неуловимостью rubato, чуткостью прикосновения к клавишам… Как жаль, что ничего этого не сохранилось в записи!

Нельзя не сказать особо о таком свойстве натуры Василия Николаевича, как поразительная память. Сколько он знал Тютчева, Пушкина, Фета, Полонского… Пушкинского «Онегина» читал всего наизусть! А ведь речь идёт о человеке весьма преклонного возраста…

Был замечательным собеседником. В разговор мог вплести стихотворные импровизации. Помню, говорили о поэзии Балтрушайтиса, когда Василий Николаевич заметил: «рифму к слову Балтрушайтис находить не покушайтесь».

Иногда думаю — родись он в другое время, мог бы достойно представлять его, и, конечно, на другом уровне известности. А так… для многих его привычки — вышивание, прогуливание кота на поводке — казались чудачеством; некоторые над ним посмеивались, словом, всерьёз не воспринимали.

Вчитайтесь внимательно в стихи Аргамакова! Он записал их для меня в старинный альбом своим изящным аристократическим почерком. Было это незадолго до его кончины. Уверен, что стихи эти — такие разные! — могут ещё немало сказать нам.

Александр Бахчиев

Стихи Василия Аргамакова [PDF] — Александру Бахчиеву на память, в знак искреннего к нему расположения. 1962 г. 26 августа